История философии что такое воля к власти, что означает и как правильно пишется. Основные идеи

Наиболее ясно Ницше показывает смысл, который он вкладывает в «волю к власти» в главе « О самопреодолении» "Так говорил Заратустра»

«Конечно, не попал в истину тот, кто запустил в нее словом о "воле к существованию"; такой воли -- не существует!

Ибо то, чего нет, не может хотеть; а что существует, как могло бы оно еще хотеть существования!

Только там, где есть жизнь, есть и воля; но это не воля к жизни, но -- так учу я тебя -- воля к власти!

Многое ценится живущим выше, чем сама жизнь; но и в самой оценке говорит -- воля к власти!" --

Так учила меня некогда жизнь, и отсюда разрешаю я, вы, мудрейшие, также и загадку вашего сердца.

Поистине, я говорю вам: добра и зла, которые были бы непреходящими, -- не существует! Из себя должны они все снова и снова преодолевать самих себя.

При помощи ваших ценностей и слов о добре и зле совершаете вы насилие, вы, ценители ценностей; и в этом ваша скрытая любовь, и блеск, и трепет, и порыв вашей души.

Но еще большее насилие и новое преодоление растет из ваших ценностей: об них разбивается яйцо и скорлупа его.

И кто должен быть творцом в добре и зле, поистине, тот должен быть сперва разрушителем, разбивающим ценности.

Так принадлежит высшее зло к высшему благу; а это благо есть творческое.»

Только извращённые умы в этом могут отыскать гитлеризм.

Настоящее творчество – вот что провозглашает Ницше. И это творчество не внешняя деятельность, а сотворение себя. Добро и зло здесь это не социальные нормы, а внутренние барьеры, которые мешают этому творчеству.

Прекрасную визуализацию этого концепта Ницше даёт в главе « О трёх превращениях»

«О трех превращениях

Три превращения духа называю я вам: как дух становится верблюдом, львом верблюд и, наконец, ребенком становится лев.

Много трудного существует для духа, для духа сильного и выносливого, который способен к глубокому почитанию: ко всему тяжелому и самому трудному стремится сила его.

Что есть тяжесть? -- вопрошает выносливый дух, становится, как верблюд, на колени и хочет, чтобы хорошенько навьючили его.

Что есть трудное? -- так вопрошает выносливый дух; скажите, герои, чтобы взял я это на себя и радовался силе своей.

Не значит ли это: унизиться, чтобы заставить страдать свое высокомерие? Заставить блистать свое безумие, чтобы осмеять свою мудрость?

Или это значит: бежать от нашего дела, когда оно празднует свою победу? Подняться на высокие горы, чтобы искусить искусителя?

Или это значит: питаться желудями и травой познания и ради истины терпеть голод души?

Или это значит: больным быть и отослать утешителей и заключить дружбу с глухими, которые никогда не слышат, чего ты хочешь?

Или это значит: опуститься в грязную воду, если это вода истины, и не гнать от себя холодных лягушек и теплых жаб?

Или это значит: тех любить, кто нас презирает, и простирать руку привидению, когда оно собирается пугать нас?

Все самое трудное берет на себя выносливый дух: подобно навьюченному верблюду, который спешит в пустыню, спешит и он в свою пустыню.

Но в самой уединенной пустыне совершается второе превращение: здесь львом становится дух, свободу хочет он себе добыть и господином быть в своей собственной пустыне.

Своего последнего господина ищет он себе здесь: врагом хочет он стать ему, и своему последнему богу, ради победы он хочет бороться с великим драконом.

Кто же этот великий дракон, которого дух не хочет более называть господином и богом? "Ты должен" называется великий дракон. Но дух льва говорит "я хочу".

Чешуйчатый зверь "ты должен", искрясь золотыми искрами, лежит ему на дороге, и на каждой чешуе его блестит, как золото, "ты должен!".

Тысячелетние ценности блестят на этих чешуях, и так говорит сильнейший из всех драконов: "Ценности всех вещей блестят на мне".

"Все ценности уже созданы, и каждая созданная ценность -- это я. Поистине, "я хочу" не должно более существовать!" Так говорит дракон.

Братья мои, к чему нужен лев в человеческом духе? Чему не удовлетворяет вьючный зверь, воздержный и почтительный?

Создавать новые ценности -- этого не может еще лев; но создать себе свободу для нового созидания -- это может сила льва.

Завоевать себе свободу и священное Нет даже перед долгом -- для этого, братья мои, нужно стать львом.

Завоевать себе право для новых ценностей -- это самое страшное завоевание для духа выносливого и почтительного. Поистине, оно кажется ему грабежом и делом хищного зверя.

Как свою святыню, любил он когда-то "ты должен"; теперь ему надо видеть даже в этой святыне произвол и мечту, чтобы добыть себе свободу от любви своей: нужно стать львом для этой добычи.

Но скажите, братья мои, что может сделать ребенок, чего не мог бы даже лев? Почему хищный лев должен стать еще ребенком?

Дитя есть невинность и забвение, новое начинание, игра, самокатящееся колесо, начальное движение, святое слово утверждения.

Да, для игры созидания, братья мои, нужно святое слово утверждения: своей воли хочет теперь дух, свой мир находит потерявший мир.

Три превращения духа назвал я вам: как дух стал верблюдом, львом верблюд и, наконец, лев ребенком.»

Несомненно, Ницше был новатором для своего времени. Возможно в наше время он уже преодолён. Согласно его собственной концепции, даже те ценности, которые он провозглашал, в определённый момент могут стать помехой.

Возможно пора провозглашать концепт о «воли к открытости»?

Великие предметы требуют, чтобы о них молчали или говорили

величественно: т.е. цинично и с непорочностью.

(Ф. Ницше)

Поистине, люди дали себе все добро и все зло свое...

Человек сперва вкладывал ценности в вещи, чтобы сохранить себя, - он создал сперва смысл вещам, человеческий смысл!..

Тысяча целей существовала до сих пор, ибо существовала тысяча народов. Недостает еще только цели для тысячи голов, недостает единой цели. Еще у человечества нет цели"

(Ф. Ницше, "Так говорил Заратустра")

Проблема идеи "воли к власти" развивается по принципу "вечного возвращения". После смерти автора наблюдается повышенный интерес к его творческому наследию и выдвигаются две основные идеи "прикладного" применения "воли к власти" - идея фашизма (национал-социализма) и идея коммунизма (большевизм). В 30-е - 40- е года наблюдается максимальное противостояние этих идей, а к 50-м годам, несмотря на неявную победу второй, и некоторый реформизм первой - в национально-освободительную, вызвавшую поддержку второй, происходит "отрезвление" и поиск "третьего пути" развития. "Воля к власти" в капиталистическом аспекте порождает создание "общества потребления", и как следствие массовую культуру и массовый нигилизм - то же наблюдается в Германии в середине 60-х годов, при жизни Ницше (крах идеализма, господство позитивизма). А в 70-х годах 20 века приоритет науки трансформировался в приоритет информационных технологий и систем (в т. ч. помимо, экономической и политической, так и картины мира через кибернетическое видение мира (феномен "черного ящика"), систем наблюдения и слежения ("большой брат", GPS), технократических систем "холодной войны" и пр.), идеализм в лице экзистенциализма получил осуждение как "мракобесие" со стороны Ватикана (как в свое время учение Шопенгауэра), господство в музыке захватила массовость и примитивизм (столетием ранее, из-за разочарования в Вагнере как сейчас бы сказали "альтернативном" музыканте, Ницше напишет "Казус Вагнер"). И вся эта систематизация породила нигилизм, по детерминистическому закону Ницше, что, выстраивая систему, мы придем к отрицанию основания. Восстание масс, кризис европейской культуры, а сейчас можно и сказать, что и американской и начинающийся кризис азиатской культур, и переоценка всех ценностей как нельзя лучше характеризуют общую тенденцию 20 века и начала 21. Человек рубежа 20 - 21 веков уже не несет, за редким исключением, того заряда жизненной силы, как "воля к власти", как "самовластвование", он становится жалкой марионеткой в руках тех, кто этот заряд имеет в самом мизерном объеме от идеального, но который презрел "волю к истине", заменив ее симулякром "власти", "мировой гегемонии", "манипуляции массовым сознанием", "созданием однополярного мира". Понятие "воля к власти" было теснейшим образом связано с той человеческой активностью, которая проявила себя в 20 веке в многочисленных вооруженных конфликтах. В переоценке прошлого и выражалась "воля к власти", природа воли которой, по Ницше, не в том, чтобы вожделеть, не в том, чтобы брать, но и в том, чтобы творить и отдавать. "В наше время вкус времени и добродетель времени ослабляют и разжижают волю - ничто не может быть столь современно, как слабость воли".

Введение.

Фридрих Вильгельм Ницше (1844-1900)- явление сложное в истории философии, противоречивое, не поддающееся однолинейным определениям. Не до конца удается исчерпать проблематику, связанную с именем и творчеством философа - писателя, ставившего самые больные вопросы социального, духовного и нравственного развития человека. Жизнь Ницше - воплощение самой его философии во всей ее суровой величественности и трагичности. Не зная первую, трудно понять вторую. И не поняв вторую, невозможно постичь то исключительно сильное воздействие, которое оказало учение Ницше на уходящий ХХ век. Исследователи на основе художественного творчества, публицистики, мемуаров и научных трудов приходят к выводу в признании исключительной актуальности проблематики Ф. Ницше для наших современников. Споры о Ницше не затихают больше ста лет, порождая концепции, среди которых нет хотя бы двух совпадающих. Об остроте ситуаций вокруг наследия Ницше свидетельствует тот факт, что в период советской власти творчество философа являлось закрытой темой, и начало систематического издания его трудов берет начало в "перестройку" (издание двух томника его произведений в 1990 году издательством "Мысль" и итало-российским издательством)) и до сих пор до конца не закончено. Основные вопросы, которые волновали автора "Веселой науки", "Так говорил Заратустра", "Антихриста", "По ту сторону добра и зла", "Ecce Homo" актуальны и в 21 столетии. В настоящее время уделяется достаточно много внимания гению Ницше, продолжают издаваться его сочинения, публиковаться архивные документы. Темы, затронутые немецким философом в 19 веке, активно разрабатываются в 20 и 21 веке. В прошлом году во всем мире отмечалось 160-летие со дня рождения Фридриха Ницше. Круглый стол 18 - го Ницше-семинара, проходившего в СПбГУ в рамках "Дней петербургской философии" 20 ноября 2004, затронул тему "Философии как веселой науки", также имеющей отношение к учению Ницше о "воли к власти". Исследование, посвященное раскрытию учения о воли к власти Ницше, безусловно, не ново, но по-прежнему являет собой обширное поле для творчества, новых идей и концепций. Среди обилия литературы советского и постсоветского времени я выделил те, на мой взгляд, основные и ключевые научные труды, позволяющие опираться на них в ходе работы и генерирующие новые выводы и мысли. В середине 60-х и в 70-х годах научный мир стал с новой силой интересоваться творчеством Фридриха Ницше, стали более широко известны читающей публике его произведения и с началом перестройки в СССР, Ницше стал объектом полемики, его наследие - проблемным вопросом, до конца не расшифрованным. Так или иначе, и на современный день, биография философа изучена досконально, однако, что касается проблематики вопросов, затронутых им в творчестве, они все актуальнее и актуальнее с каждым днем, на них еще нет окончательного ответа, и именно этим они и привлекают внимание исследователей нашего времени. Исследованию Ницше посвящены многочисленные труды. Охват рассматриваемых исследователями вопросов чрезвычайно широк: от темы "Ницше как философ" до "Метафизическая концепция Ницше и ее роль в европейском мышлении. Вечное возвращение равного" и "Ницше. Борьба с безумием".

Фридрих Ницше как философ.

Воля к власти - основное понятие в филосо-фии Ницше, используемое им для обозначения прин-ципа объяснения всего совершающегося в мире как таковом; его субстанциальной основы и фундамен-тальной движущей силы. Это то, с помощью чего все должно быть в конечном счете истолковано и к чему все должно быть сведено. Воля к власти -- понятие, подвергав-шееся в истории философии беспрецедентным искаже-ниям и фальсификациям; оно и по сей день остается объектом самых различных интерпретаций в том числе и потому, что сам Ницше не особо заботился объяс-нить, что же все-таки он под ним понимает. История его формирования восходит к концу 1880-х, когда фи-лософ надеялся написать систематически целостный, завершающий все его искания труд. В Ницце осенью 1887 г. Ницше приступил к первым наброскам задуманного им "главного сочинения" всей жизни. Всего он записал 372 заметки, поделенные на четыре раздела: европейский нигилизм, критика высших ценностей, принцип новой оценки, дисциплина и подбор. Это действительно не отделанные и не отшлифованные заметки, и не искрящиеся афоризмы, к которым привыкли его читатели. Собранные затем заметки составили одну из наиболее нашумевших его книг "Воля к власти", хотя сам Ницше за ее содержание и смысл ответственности, как выяснилось, не несет. Составители произвольно поместили туда не только упомянутые заметки, но и множество других, так что общее их число перевалило за тысячу и существенно исказило общую модальность задуманного сочинения. Его наиболее ин-тенсивные творческие усилия на протяжении этих по-следних лет, когда он был еще психически здоров, бы-ли связаны именно с анализом ""воля к власти"" -- этой дерзкой и во многом претенциозной идеи, на которую Ницше, тем не менее, возлагал большие надежды -- использо-вать ее в качестве главной несущей конструкции, поня-тия, с помощью которого можно было бы объединить, систематизировать и интегрировать все остальные идеи его философии. Более того, он намеревался с его помощью радикально изменить всю тогдашнюю фило-софию и науку. Таким образом, именно в воли к власти он уви-дел своего рода ключ к пониманию и своей собствен-ной философии, и мира в целом. Вновь, как и в после-романтический период своего творчества, Ницше мно-го занимается естествознанием и, в частности, теорией Дарвина. Считая жизнь конечной целью всех человече-ских стремлений, он отождествляет ее с ростом, подъ-емом, увеличением мощи, борьбой и т.п., хотя и не приемлет дарвиновской идеи цели и отрицает про-гресс, особенно применительно к человеческому об-ществу, считая, что последнее, наоборот, быстрым и решительным шагом идет в направлении вырождения. Прогресс вообще есть, по Ницше, "идея современная, то есть ложная", неприменимая ко всей природе: "все животное и растительное царство не развивается от низшего к высшему, но все в нем идет вперед одновременно, спутано, вперемежку и друг на друга". Понятие ""воля к власти"" становится у Ницше своего рода принципом ис-толкования и новым началом всемирного космическо-го процесса. Определенную роль в разработке учения о ""воли к власти"" сыграло традиционное увлечение Ницше ан-тичностью: "Теперь едва ос-меливаются говорить о воле к власти: иначе в Афи-нах". Это, по преимуществу социальное наблюдение, расширяется и переносится им затем на другие облас-ти действительности, приобретая онтологи-ческий статус -- становясь тем, что лежит в основе всего существующего и является наиболее фундамен-тальным в устройстве мира. Известно, что Ницше всю свою жизнь чрезвычайно критически относился ко всякой метафизике как учению о принципах бытия и познания, тем не менее, признав ""воля к власти"" именно в таком качестве, он не мог не прийти к раз-работке собственной версии метафизики, существен-но отличающейся, однако, от всех когда-либо сущест-вовавших своим во многом "прикладным" характером. Многие чисто метафизические сообра-жения и мотивы не играли здесь самостоятельной ро-ли, будучи в значительной мере подчинены скорее нравственным постулатам Ницше -- его титаническо-му стремлению к утверждению грядущей новой жиз-ни, жаждой сильных людей и т.п. Поэтому ме-тафизические построения достаточно подвижно и ор-ганично переходят и переплетаются в его философии с моральным творчеством, как бы фундируя его идеал сильного, целостного человека, принимающего жизнь со всеми ее страданиями и бессмыслицей и использу-ющего ее в качестве материала для творчества своей воли. Вплотную приблизившись к полю непосредст-венно метафизической традиции, Ницше не последо-вал, тем не менее, принятому здесь в качестве канона принципу системного изложения философских воззре-ний. Так, книга, в которой он, по сути, и изложил свое учение, названная им аналогичным образом -- "Воля к власти", -- представляет собой в принципе бессистем-ное, афористическое изложение. Сам Ницше считал печальным признаком для философа, когда тот замора-живал свои мысли в систему: "Систематик -- это такой философ, который не хочет больше признавать, что его дух живет, что он подобно дереву мощно стремится вширь и ненасытно захватывает все окружающее -- философ, который решительно не знает покоя, пока не выкроит из своего духа нечто безжизненное, нечто де-ревянное, четырехугольную глупость, "систему". Стремясь дать изложение своей философии, Ницше в то же время не считал ее мертвой догмой; для него она была, скорее, своего рода регулятивным принципом для обоснования последующих взглядов и идей.

Учение о воле к власти по Ницше

Книге "Воля к власти в том виде, в каком она предстала перед читающим миром, не была выполнена самим ее автором, а представляла из себя обработку подготовленных им планов и материалов, осуществленную уже после его смерти сотрудниками Архива Ницше в Веймаре под руководством его сестры Э.Ферстер-Ницше. Первое издание "Воли к власти" появилось в 1901 году. Далее произведение было переработано и заново составлено: первая и третья книги Петером Гастом, вторая и четвертая -- Элизабет Фёрстер-Ницше. Именно поэтому вопрос об аутентичности текста и по сей день остается открытым и составляет предмет специально-го рассмотрения. Так, известный исследователь творчества Ницше -- профессор Карл Шлехта в своем выдающемся издании работ философа под названием "Nietzsches Werke in Drei Bande" (Munich, 1958) использовал вместо оди-озного названия "Воля к власти" вполне нейтральное "Из нео-публикованных работ 1880-х годов", выступив тем са-мым в знак протеста против вопиющих издательских вольностей, с которыми отнеслась к наследию фило-софа его сестра и люди из Архива Ницше. Он полагал, в частности, что эти поздние заметки очень трудно упорядочить хронологически, так как они не имеют точной датировки в рукописях самого Ницше и таким образом, строго говоря, в них нет как таковой книги под названием "Воля к власти". И, тем не менее, в этом огром-ном количестве неопубликованных фрагментов очень многие посвящены разработке и прояснению имен-но данного понятия -- ""воля к власти"". Сколько бы не упре-кали Элизабет Ферстер-Ницше за использование словосочетания ""воля к власти"" в качестве названия для этих посмертно опубликованных фрагментов, у нее все же были для этого некоторые основания. "Воля к власти" и в самом деле было одним из рабочих названий той книги, которую Ницше планировал подготовить в конце жизни, и вряд ли расхождение между названием и содержани-ем подборки афоризмов здесь больше, чем в тех ра-ботах, которые он публиковал сам. Суть оригиналь-ной концепции ""воля к власти"" вытекает из критического тре-бования философа о "переоценке всех ценностей". От осмысления "ложных" ценностей современного ему мира Ницше переходит к анализу его глубочай-ших бытийственных оснований, усматривая послед-ние в примате ratio, доминировании истины над жиз-нью, что, на его взгляд, является главным симптомом упадка последней, ибо только она -- жизнь -- может и должна быть конечной целью всех человеческих стремлений: "единственной целью моей воли". Эту жизнь он понимает в виде потока, вечного и абсолютного становления, в котором нет ни конечной цели, ни логики, а есть лишь бессмысленная последователь-ность сложных комбинаций и игра случайных сил. Становление недоступно, по Ницше, какому-либо ра-зумному толкованию и в принципе непознаваемо. Единственное, что философ считает возможным о нем сказать -- это то, что оно есть результат соперничест-ва между энергиями, между состязающимися центра-ми сил или центрами власти -- волями, каждая из ко-торых стремится сделаться сильнее и "которые посто-янно либо увеличивают свою власть, либо теряют ее". Во всех проявлениях жизни Ницше находит, таким об-разом, ""волю к власти"". "Все "задачи", "цели", "смысл" - только формы выражения и метаморфозы одной и той же воли, которая присуща всякому процессу - воли к власти". Это, пишет он, "не бытие, не становление, а пафос -- элементарный факт, из которого уже и по-рождается и становление и действие". И дальше: "Вся энергия, вся действительная сила -- в воле к власти, кроме нее нет никакой другой ни физической, ни дина-мической, ни психологической силы". ""Воля к власти"", согласно Ницше, свойственна любому становлению, является основой мировой эволюции и фактом... не допускаю-щим никаких объяснений. ""Воля к власти"", по Ницше, не едина, а распадается на некоторые центры сил (атомы сил, центры воли Willens Punctationen), мощь которых либо растет, либо уменьшается в зависимости от при-сущей им энергии и степени противоборства противо-стоящих центров. Принцип, управляющий всем этим процессом, есть, по Ницше, не дарвиновская "борьба за существование" и не стремление к самосохранению и устойчивости; "великая и малая борьба идет всегда за преобладание, за рост и расширение, за мощь воли к власти, которая и есть воля к жизни". Становление есть, таким образом, непрерывное усилие к возраста-нию жизни, росту, как условию ее сохранения. Это усилие становления, "жажда жизни" и есть ""воля к власти"" как "самая внутренняя сущность бытия". Ницше пытается проследить ее на всех ступенях развития жизни, пола-гая, что любой живой организм представляет собой со-брание действующих в унисон силовых центров. Даже процесс питания он рассматривает в контексте "приме-нения первоначальной воли сделаться сильнее". "Известное количество сил, связанных общим процессом питания, мы называем "жизнью". Этот процесс питания предполагает как средства своего осуществления все формы так называемого чувствования, представления, мышления...". Замет-но, как в этом самом общем определении жизни угады-ваются многие из выводов социально-нравственного учения Ницше. Так, эксплуатация, по его мысли, не есть атрибут "развращенного, несовершенного или же примитивного общества: это -- часть существа всего живого, его органическая функция, следствие истин-ной ""воля к власти"", которая есть, прежде всего, воля к жизни. Еще одно, очень характерное в этом плане высказыва-ние: "Жить значит постоянно отталкивать от себя не-что, что собирается умереть; жить значит быть жесто-ким и неумолимым ко всему, что слабо и старо в нас", и т.п. Человек, как и человечество в целом, превраща-ются в этой системе координат в своего рода сложную группировку центров природных сил, постоянно со-перничающих между собой за рост "чувств власти". "Все, что делается с известной целью, может быть сведено к цели умножения власти". . Ницше против того, чтобы описывать человечество в терминах метафизических объяснений, внушающих человеку мысль о его исключительном по сравнению с природой положении в мире. "Он должен быть глух к таким голосам и стоять с бесстрашными глазами Эди-па и заклеенными ушами Улисса". Будучи частью уни-версальной жизненной силы и выражением единого жизненного принципа, человек, как и любой сложный механизм, отличается многообразным и неоднознач-ным его проявлением, где каждая из множества ""воля к власти"" имеет свой способ выражения. Первичными и наиболее естественными здесь являются аффекты, и только за ними идут уже интеллект и мышление, явля-ющиеся не более чем "только выражением скрытых за ними аффектов, единство которых и есть ""воля к власти"". ""Волить" не значит желать, стремиться, жаждать - от них воля отличается аффектом команды...". Последняя становится у Ницше также и основопо-лагающим принципом познания, которое, будучи лишь "перспективным учением об аффектах" -- перспективизмом, рассматривается им тоже, как только орудие ""воля к власти"", все высшие проявления человеческого со-знания служат не более чем повышению жизни. Позна-ние, по Ницше, тем сильнее, чем сильнее управляющая им воля: "Какой-нибудь тип усваивает столько реаль-ности, чтобы овладеть, воспользоваться ею". "Познание работает как орудие власти. Поэтому совершенно ясно, что оно растет соответственно росту власти". Ницше развивает дальше свою идею об исключительно слу-жебной роли познания и о том, как возникают и само сознание, и разум, и логика, и все важнейшие мысли-тельные категории (каузальность и т.п.), являю-щиеся в конечном счете только результатом приспо-собления организма к среде, схематизации и упроще-ния мира. Большое место он уделяет здесь и проблеме истины, резко выступая против рациональной ее трак-товки -- как главной цели всех знаний. Это место при-надлежит, по Ницше, самой жизни со всеми ее страстя-ми и влечениями. "В жизни, -- пишет он, -- есть лишь желания и их удовлетворения, а что между ними -- ис-тина или заблуждение -- не имеет существенного зна-чения". Значительно опережая по времени одного из своих будущих последователей -- Рорти, философ от-рицает объективный характер истины, -- то, что она выражает некое отношение самих вещей, "нечто такое, что уже существовало, что нужно, поэтому только най-ти, открыть -- она есть нечто, что нужно создать и что дает имя процессу, стремлению к победе". Истинам, как вполне логичным, несущим на себе печать обще-значимости, "затасканным, захватанным химерам", сконструированным бездушным рассудком, Ницше противопоставляет заблуждения. Последние, считает он, пронизаны человеческими заботами и желаниями, способствуют сохранению и возрастанию жизни. Диалектика истины и заблуждения здесь сложна и противоречива: философ то сталкивает их друг с другом, отдавая приоритет заблуждению; то не видит между ними вообще какого-либо принципиаль-ного различия. Так, истина превращается у него в то же заблуждение, только неопровержимое ("что удает-ся, то и истинно"). В силу того, что реальность Ницше трактует в качестве неупорядоченного потока станов-ления, оказывается невозможным говорить о какой-ли-бо соизмеримости категорий мышления и действи-тельности. "Вещь в себе", "субъект", "субстанция", "единство Я", "каузальность" и т.п. -- все это, по Ниц-ше, не более чем эвристические, антропоморфизирующие мир упрощения и предрассудки разума, от кото-рых надо отказаться, противопоставляя им энергетику ""воли к власти"". Мир, как вечное становление, находится в про-цессе постоянного изменения количеств сил, у кото-рых нет ни цели, ни единства, ни истинного, ни ложно-го. Ницше провозглашает тезис о существовании толь-ко кажущегося мира, мира постоянных движений и пе-ремещений количеств силы; только этот мир, по его мысли, и является единственно реальным. "Выражаясь морально, мир лжив. Но, поскольку сама мораль есть часть этого мира, мораль также лжива. Воля к истине есть укрепление, утверждение, упрочение, маскирование этого лживого характера, перетолкование его в "сущее". "Истина", таким образом, не есть нечто, что существует и что надо найти и открыть, но нечто, что надо создать и что служит для обозначения некоторого процесса, еще более некоторой воли к преодолению, которая сама по себе не имеет конца; вкладывание истины, как processus in infinitum, как активное определение, не осознание чего-либо, что само по себе твердо и определенно. Это есть слово для выражения "воли к власти"..." Принципи-альной установкой его гносеологии становится пер-спективизм, согласно которому каждое живое сущест-во наделяется особой точкой видения этого мира вечно меняющейся перспективы. "Мы не можем ничего ска-зать о вещи самой по себе, так как в этом случае мы лишаемся, точки зрения познающего"... который как бы останавливает на мгновенье этот вечно становящийся мир с тем, чтобы логизировать и схематизировать его. При этом никто не в состоянии обосновать истинность своей перспективы. Процесс познания превращается, таким образом, в оценку, интерпретацию и созидание мира, когда все от начала и до конца обусловлено дея-тельностью самого субъекта. "Есть только одно -- пер-спективное "познание", и чем больше позволяем мы аффектам говорить о вещи, тем больше глаз, различ-ных глаз имеем мы для созерцания вещи, тем полнее будет наше "понятие" о вещи, наша "объективность". Наряду с такого рода гносеологическим прагматизмом Ницше, как и все представители философии жизни (Шпенглер, Дильтей, Гартман, Бергсон, Шпрангер, Клагес, Боймлер), яв-ляется иррационалистом, отдающим приоритет ин-стинктивно-бессознательному, непосредствено-интуитивному в познании. Это вытекает из противопостав-ления им разума жизни, разума как неспособного по-нять последнюю, умертвляющего или в лучшем случае деформирующего ее -- "каким холодом и отчужденно-стью веет на нас до сих пор от тех миров, которые от-крыла наука". Разум случаен, "даже в самом мудром человеке он составляет исключение: хаос, необходи-мость, вихрь -- вот правило". Не лгут, по Ницше, толь-ко чувства, "мы сами вносим ложь в их свидетельства, приписывая явлениям единство, вещественность, суб-станцию, положительность и т.д.". Только в инстинкте непосредственно находит свое проявление принцип всего существующего -- ""воля к власти""; только инстинкт явля-ется ее аутентичным выражением. Ницше ставит фи-зическую, инстинктивную сторону в человеке выше, чем духовную, которая, по его мнению, является лишь надстройкой над истинным фундаментом -- жизнью тела. Поэтому истинное воспитание, здоровье должны начинаться именно с физической стороны: "надлежа-щее место есть тело, жест, диета, физиология... Греки знали, они делали, что было нужно, заботились об улучшении физической природы". Сознание, духов-ное, будучи симптомом несовершенства организма, выступает, по Ницше, вперед только тогда, когда уте-рян верный инструмент -- инстинкт. Этот тезис о до-минирующем значении бессознательно-витальной сферы в человеке, а также представление о нем, как о "неопределившемся" животном вошли в несколько преобразованном виде в качестве важнейшего элемен-та в концепции философской антропологии, особенно в биологической ее ветви. В осуществлении "воли к власти" и воли к свободе смыкаются все этические задачи, которые Ницше ставит человеку, переступившему "по ту сторону добра и зла" (jenseits vЖn Gut und BЖse), своею властью творящему себе закон и в железной дисциплине подчиняющему себя этому самосозданному закону.

Интерпретации учения Ницше.

Понятие "воли к власти" оказывается в философии Ницше непосредственным образом свя-зано с другими основополагающими ее концептами -- "вечным возвращением" и "сверхчеловеком". В конеч-ном счете, и то, и другое являют собой образы этого главного его постулата; причем если первое становит-ся у него своего рода способом бытия ""воля к власти"", то второе -- "сверхчеловек", де-монстрирующее стремление к созданию высшего типа человека, являет собой, по Ницше, "наивысочайшее" самоосуществление этой воли. "Моя формула для величия человека есть amor fati: не хотеть ничего другого ни впереди, ни позади, ни во веки вечные. Не только переносить необходимость, но и не скрывать ее - всякий идеализм есть ложь перед необходимостью, - любить ее...". В качестве прототипа сверхчеловека рассматривались Чезаре Борджа, Цезарь (Caesar, 100-44 до Р.Х.) и Наполеон. Когда Ницше предпочитает Чезаре Борджа евнуху, это не обязательно означает, что первый является его идеалом. Не отвечает ницшеанским требованиям и сам Цезарь. Он устраивает Ницше как "римский цезарь", но требуется, чтобы у него была "христианская душа". Наполеон - это "синтез нечеловека и сверхчеловека". Не отдает Ницше какого-либо особого предпочтения "арийцам", антисемитам или немцам. Кажется, именно Гете, в глазах Ницше, наиболее близок к идеалу "сверхчеловека". Гете обладал от природы сильными страстями, но сумел преодолеть себя. "Чего он хотел, так это цельности; он боролся с рознью разума, чувственности, чувства, воли (которую в ужасающей схоластике проповедовал Кант, антипод Гете)". Гете был толерантен по причине силы, а не слабости. Он был не немцем, а европейцем. Гете был человеком, который сказал жизни "да". Такой свободный дух "пребывает с радостным и доверчивым фатализмом среди Вселенной, веруя, что лишь единичное является негодным, что в целом все искупается и утверждается; он не отрицает более... Но такая вера - наивысшая из всех возможных: я окрестил ее по имени Диониса". Понятие ""воля к власти"", как и другие понятия философии Ницше, неоднократно под-вергалось всевозможным фальсификациям: вырван-ные из контекста, те или иные афоризмы и извлечения в их "свободной" подборке или же искусной компонов-ке интерпретировались часто совсем не в том смысле, который им придавал сам автор, отождествляясь с "культом силы", разнузданностью инстинктов, внеш-ним господством, стремлением к захватам и т.п. Одна-ко ницшевская ""воля к власти"" не может быть адекватно понята в таком контексте грубого насилия, так как последнее, согласно Ницше, всегда растрачивается в том, на что оно было направлено, если только оно не возвращает-ся к себе самому с последующим "сохранением" и "возрастанием". "Прежде, чем господствовать над дру-гими, -- писал Ницше, -- научись властвовать над со-бой", само-властвовать. Могущество власти заключа-ется не в ее произволе, а в желании мочь, желании си-лы. В этом стремлении исполнить элементарный долг жизни Ницше и увидел синоним ""воля к власти"", отсюда постоянное использование им в качестве тождественного ей понятия "воли к жизни". Причем сама жизнь, по Ниц-ше, это и есть "инстинкт роста, устойчивости, накоп-ления сил, власти: где недостает воли к власти, там упадок." Адептом такого рода истолкования ""воля к власти"" яв-ляется Мартин Хайдеггер (1889-1976), который в своей работе "Европей-ский нигилизм" говорит о недопустимости отождеств-лять последнюю с "романтическим" желанием и стремлением просто к захвату власти: ее смысл он ви-дит в "самоуполномочении власти на превосхождение себя самой", т.е. всегда возрастании власти, не доволь-ствующейся достигнутой ступенью, т.е. самою же со-бой. Подобная остановка расценивается им как не-мощь и упадок. Анализируя смысл данного понятия, Хайдеггер описывает его в контексте собственной кон-цепции Бытия, считая, что Ницше использует понятие ""воля к власти"" для обозначения основной черты сущего и су-щества власти и дает тем самым ответ на вопрос о том, что есть сущее в истории своего бытия. Все сущее, насколько оно есть и есть так, как оно есть -- это ""воля к власти"" Но для Хайдеггера последняя означает еще и но-вый принцип полагания ценностей, -- то, откуда, соб-ственно говоря, и исходит и куда возвращается это по-лагание. "Если все сущее есть ""воля к власти"", -- пишет Хайдеггер, -- то "имеет" ценность и "есть" как цен-ность только то, что исполняется властью в ее сущест-ве." Она, власть, не терпит никакой другой цели за пре-делами сущего, а так как последнее в качестве ""воля к власти"" как никогда не иссякающего превозмогания должно быть постоянным "становлением", вновь и вновь воз-вращаться только к ней и приводить к тому же самому, то и сущее в целом должно быть только вечным воз-вращением. В интепретации ""воля к власти"" Жиль Делезом (1925-1995) акцент сде-лан на абсолютном характере ее утверждения и невоз-можности ее истолкования сквозь призму уже устояв-шихся ценностей -- т.е. через отрицание (насилие, за-хват и т.п.). Поэтому Делез призывает отличать ""воля к власти"" от так называемых "вожделения господства" и "воли властвовать", которые пишутся по-немецки не так, как у Ницше, т.е. "Will zur Macht", а так -- "Will der Macht", хотя могут переводиться таким же образом -- ""воля к власти"", означая, однако, при этом не утверждение, не творчество новых ценностей, а стремление добиваться уже установленного и созданного. Что же касается Ницше, то у него, согласно Делезу, природа ""воля к власти"" со-стоит именно в том, чтобы творить и отдавать, утверж-дая; а не забирать, отрицая. "Природа воли к власти, по Ницше, - не в том, чтобы вожделеть, не в том даже, чтобы брать, но в том, чтобы творить и отдавать. Власть - как воля к власти - это не то, чего волит воля, это то, что волит в воле (в лице Диониса). Воля к власти - это элемент различения, из которого проистекают настоящие силы и соответствующие их качества в некоей целостности. Вот почему воля эта всегда представляется стихией подвижной, воздушной, многообразной. Благодаря воли к власти сила управляет, но благодаря воли к власти и подчиняется. Стало быть, двум типам или качествам сил соответствуют два лика, qualia воли к власти - два крайних, текучих характера, более сокровенных, нежели характеры сил, которые из них проистекают. Ибо воля к власти содействует тому, что активные силы утверждают, и утверждают собственное отличие: утверждение в таких силах всегда стоит на первом месте, отрицание же всегда оказывается следствием, как переизбыток радости. Силы реактивные, напротив, сопротивляются всему отличному от них, ограничивают другое - отрицание в таких силах первично, именно через отрицание подходят они к некоему подобию утверждения. Стало быть, отрицание и утверждение являются двумя qualia воли к власти, как активность и реактивность - качествами сил. Как толкование находит в силах принципы смысла, так и ценностное суждение обретает принципы ценностей в воле к власти" . Учитывая неодно-значность самого немецкого слова Macht, русские до-революционные философы, как бы предвосхищая Делеза, переводили это ницшевское понятие как "воля к мощи", но не как "волю к власти", акцентируя здесь момент творчески-активного, положительного. Кроме Хайдеггера и Делеза, ницшевская ""воля к власти"" оказала определенное влияние также и на творчество Мишеля Фуко (1926-1984) с его "метафизи-кой власти". "Ницше -- это философ власти, которому удалось помыслить власть, не замыкаясь для этого в рамках политической тео- рии". . Ницше укореняет мораль и соци- альные институты в такт и ках, осуществляемых отдельными выдающимися личностями, Фуко пол- ностью депсихол о гиз и рует этот подход, чтобы сос- лать психологические мотивации не источником, а про- дуктом стратегии без стратегов. Там, где ставился вопрос происхождения, скрытого смысла или эк с пли-цитной интенциональности, Мишель Фуко обнаружи- вает отношения силы, манифест и рующиеся на повер- хности событий, и с торических движении и самой ис- тории. Власть и знание образуют единый сплав, дополняя и усиливая друг друга: "Н е обходимо согласиться, что власть и знание непосредственно пронизывают друг друга, что нет отнош е ний власти без установления соответству- ющего поля знания, нет и знания, которое не пре д пол-агало бы и не конституировало бы в то же время от- ношений власти " Хорошо знаком с этим понятием был еще один французский философ, занимавшийся проблемой создания безвластных структур в языковом простран-стве текста, -- Ролан Барт, интепретировавший ""волю к власти"" как аффект, удовольствие и указание на перспективу гедо-низма как пессимизма у Ницше. "Стоит вам где бы то ни было лишь заикнуться об удовольствии от текста -- и у вас за спиной немедленно вырастут два жандарма -- жандарм политический и жандарм психоаналитический: вас обвинят в легко-мыслии и/или преступлении; удовольствие объявляется порождением праздности либо суетности, классовой идеей или просто иллюзией. Это древняя, весьма древняя традиция: едва ли не все философские школы отвергали гедонизм; его права отстаивали лишь маргинальные авторы -- Сад, Фурье; даже для Ницше гедонизм -- это пессимизм". Однако, используя не-которые идеи Ницше, Барт в то же время достаточно редко вспоминал или тем более цитировал своего "фи-лософствующего молотом" немецкого предшественни-ка. Среди англоязычных, в частности американских ав-торов можно отметить профессора Колумбий-ского университета Артура Данто. Этот мыслитель ставит учение о ""воля к власти"" в тесную связь с нигилизмом Ницше, полагая, что в зрелый период его творчества учение о ""воля к власти"" на-ходится в таком же отношении к учению о нигилизме, в каком находилось аполлоновское начало к дионисийскому в ранний период творчества Ницше. Так же, как и в его концепции искусства, обе эти силы, или поня-тия, считает Данто, дополняют друг друга. Нигилизм необходим, чтобы расчистить почву для подлинного творчества, представив мир во всей его наготе, лишен-ным значения или формы. В свою очередь, ""воля к власти"" "на-вяжет неоформленной субстанции форму и придаст значение, без чего мы не могли бы жить. Как мы будем жить и о чем мы будем думать -- об этом только мы са-ми можем сказать" . Иначе говоря, мир всегда есть только то, что мы сами сделали и должны воспроизво-дить, что у него нет никакой другой структуры, а так-же значения, помимо тех, которые мы ему приписыва-ем. ""Воля к власти"" означает, таким образом, волю к творчеству, к созиданию новых ценностей, определение "куда?" и "зачем?" человека, простирая творческую руку в буду-щее. В интерпретации современных норвежских историков философии Г. Скирбекка и Н. Гилье "волю к власти" следует из полагания, что человек не стремится, прежде всего к "удовольствию" или к тому, что является "полезным". Он стремится не к свободе от чего-либо, а скорее к свободе реализовать себя, найти свое "жизненное предназначение". Последнее происходит в форме воли к власти. Но здесь власть не означает власть над другими, но скорее власть над собой. Воля к власти также выражается в виде воли к познанию, то есть в виде инстинкта организации хаоса, преобразования окружения и господства над ним. Иногда это понятие приобретает онтологическое значение. Воля к власти становится формативной силой существующего. Однако в той степени, в какой она оказывается волей к чему-то будущему, это представление кажется противоречащим представлению о вечном возвращении одних и тех же объектов. В поздних идеях "воли к власти" и "вечного возвращения подобного" Фридрих Юнгер обнаруживает напряжение между рациональным прочерчиванием границы и преодолевающим все границы целостным созерцанием. В то время как идея воли к власти подразумевает дифференциацию мира и вместе с тем упорядоченный, наполненный ориентирами мир, то учение о возвращении говорит о всеобъемлющем утверждении становления, о самонастраивании на безграничность становления. В отечественной историко-философской тради-ции, где восприятие идей Ницше было далеко не однозначным, можно назвать Н.Михайлов-ского, достаточно высоко оценившего ницшевский те-зис о безусловной ценности волевой деятельности личности, а также В.Соловьева, критиковавшего Ниц-ше за отрыв его ""воля к власти"" от христианско-религиозного контекста и др. В советское время это понятие подвер-глось многочисленным искажениям и фальсификаци-ям, как впрочем, и вся философия Ницше. В имевших тогда место крайне упрощенных интерпретациях оно сравнивалось, по степени его абсурдности, то с боже-ственной волей, сотворившей этот мир и управляющей им, то с понятием, с помощью которого философ пытался якобы устранить закономерно развивающийся материальный мир и низвести его к акту субъективно-го творчества и т.п. В работах современных отечест-венных авторов, посвященных интерпретации ницшевского понятия ""воля к власти" дается взвешен-ный, опирающийся на аутентичное прочтение ориги-нальных текстов мыслителя анализ. Ницше рассматривал себя и свою философию как эксперимент. Он трактует себя в качестве "экспериментирующего" (tentative). Ницше подвергает перекрестному огню наши наиболее глубоко укорененные представления. Он сомневается в ценностях, которые мы часто догматически и беспроблемно принимаем в качестве само собой разумеющихся. Он разрушает то, что, мы трактуем как самоочевидное. Ницше ставит эксперимент над истиной. Если мы, в конечном счете, выясняем, что этот эксперимент в том или ином смысле предполагает то, в чем мы сомневались, а именно идею абсолютной истины, то это не умаляет значения эксперимента.

Ницшеанство в 20 веке.

Философия жизни - направление в западноевропейской философской мысли, сложившееся в последней трети 19 в. в Германии и получившее известность, главным образом, в первой трети 20 в. Философия жизни утрачивает самостоятельное значение после Второй мировой войны в связи с утверждением философии экзистенциализма, которая дополнила основные принципы философии жизни феноменологическим методом и акцентировала внимание на ряде новых острых проблем современной эпохи. Философия жизни возникла в эпоху, когда европейский капитализм начинает проявлять первые симптомы своего кризиса, выразившиеся в нарастании иррациональности общественной жизни, учащении конфликтов между личностью и обществом и во все большем поглощении тотальностью социума человеческой индивидуальности. Философия жизни может быть рассмотрена, как реакция (хотя и гипертрофированная) против издержек рассудочного века Просвещения; реакция, главным пафосом которой стало противопоставление разуму сил самой жизни с ее иррациональностью, непосредственностью и принципиальной недоступностью, для всякого рационального осмысления. Целостная реализация данного умонастроения и привела в конечном счете к такого рода философскому движению, как философия жизни, представленному именами Ницше, Дильтея, Зиммеля, Шпенглера и Бергсона. Освальд Шпенглер (1880--1936) - продолжатель тради-ции немецкого романтизма и "философии жизни", по-клонник Ницше и Гёте. Культуры, по мнению Шпенглера, возни-кают "с возвышенной бесцельностью, подобно цветам в поле", и столь же бесцельно уходят со сцены ("...лишь живые культуры умирают", -- писал он), не оставляя по-сле себя ничего. Морфология культуры Шпенглера сообщила за-падному миру, что он неудержимо клонится к закату: по убеждению Шпенглера, рационалистическая цивилизация озна-чает деградацию высших духовных ценностей культуры, обреченной на гибель. Великие культуры прошлого, по мысли Освальда Шпенглера, как бы демонстрируют Западу его собствен-ную судьбу, его ближайшее историческое будущее. Философ никогда не обманывался по поводу истинной сути и исто-рических судеб трагического российского эксперимента 1917: "социализм, -- по его убеждению, -- вопреки внешним иллюзиям -- отнюдь не есть система милосер-дия, гуманизма, мира и заботы, а есть система воли к вла-сти... "благоденствие" в экспансивном смысле... Все ос-тальное самообман". По Шпенглеру, 19 век рассматривал историю как дорогу, по которой "человече-ство храбро маршировало все дальше... Но куда? Как долго? И что потом..?" Освальд Шпенглер как метакультурный диагност, рационально предостерегавший о грядущем Апокалип-сисе в Европе, разработавший многомерную и содержа-тельную историческую концепцию, покончивший с пло-ским прогрессизмом рационалистического толка, оказал-ся, прежде всего, философом будущего для любой совре-менности. Бергсон Анри (1859--1941) -- фран-цузский философ, возродивший традиции классичес-кой метафизики, один из основоположников гумани-тарно-антропологического н а правления западной фи-лософии. Представитель интуитивизма, эволюциони-стского спир и туали з ма и "философии жизни". Центральное понятие идеализма Бергсона - "чистая", то есть нематериальная "длительность" (отличаемая от "времени" как искаженного человеческим интеллектом представления о "длительности") - первооснова всего сущего. Материя, время, движение - лишь различные формы проявления "длительности" в человеческом представл е нии и в рассудочных схемах науки. Познание "длительности" доступно лишь интуиции, п о нимаемой как непонятийное, непосредственное "узрение", "пост и жение", где "акт познания совпадает с актом, порождающим действительность". Бергсон противопоставляет предыд у щим философским учениям свою концепцию "творческой эволюции", основанную на ун и версализации понятий, заимственных из течений дарвинистов. Ричард Рорти (р. 1931 г., США) выдвинул проект "деструкции" предшествующей философской традиции, обремененной, по его мнению, такими пороками, как метафизичность, трансцендента-лизм и фундаментализм. Образ ума, стремящегося вы-работать общую теорию точного представления о мире как грандиозного зеркала, постоянно подвергающегося анализу и улучшающей его свойства шлифовке, соглас-но Р., сопряжен с трактовкой философии как трибунала чистого разума, отвергающего либо привечающего то или иное положение культуры. Рорти, жестко разводя по либеральной модели сфе-ры жизни "публичной" и "приватной", также разграни-чивает "приватную мораль самосовершенствования" и "публичную мораль взаимоприспособления". Критики Рорти неоднократно отмечали по сути кантовский дух дан-ной процедуры (столь же категорически Кант принял как данное разделение между наукой, искусством и мо-ралью), хотя сам Рорти и подчеркивал: "Если однажды фи-лософы проглотили кантовское "настойчивое различе-ние", тогда они приговорены на бесконечные редукци-онистские и антиредукционистские ходы. Редукциони-сты будут пытаться сделать все научным, или политическим (Ленин), или эстетическим (Бодлер, Ницше). Антиредукционисты будут показывать, что не прини-мают во внимание такие попытки... Философия модер-на состояла в беспрестанной их перестройке, то в сжи-мании их друг с другом, то в разводе друг от друга. Но неясно, сделали ли эти усилия свое время значительно лучше". Не разделяя идею Канта о принципиальной не-возможности придать нравственный смысл человечес-кому познанию (по Рорти, эту ошибочную мысль достраи-вали с переменным успехом Маркс, Ницше и М.Вебер, "купились" на эту "типично немецкую басню" Фуко и Делез), Рорти подчеркивает, что рассмотрение истины от-дельно от власти результируется не в том, что язык на-уки мог бы обеспечить беспристрастную критику ин-ститутов социального контроля, а, наоборот, в том, что бюрократия исключительно эффективно пользует вер-бальную палитру, изобретенную мудрецами от либера-лизма. Новое переосмысление Ницше начнется в экзистенциализме, который является одним из ведущих философских теорий 20 века, полностью базирующейся на наследии Фридриха Ницше. "Собственно мысль Ницше - это система мысли, в начале которой стоит смерть Бога, в центре - вытекающий из нее нигилизм, а в конце - самоопределение нигилизма в вечном возвращении", - говорит К. Левит. К. Ясперс определит весь экзистенциализм как "становление самим собой в ходе усвоения Ницше", а Хайдеггер будет выводить из нигилизма Ничто: "Ничто здесь означает не какое-то особенное отрицание отдельного сущего, но безусловное и полное отрицание всего сущего, сущего в целом... Что, наконец, если упущение этого развернутого вопроса о существе Ничто оказывается основанием того, что западная метафизика неизбежно впадает в нигилизм?" Философия жизни оказала, без преувеличений, колоссальное воздействие на европейскую культуру и самосознание 20 в. Особенно велико это влияние оказалось для гуманитарной сферы знания, представители которой до сегодняшнего дня эффективно реализуют многие из методологических установок философия жизни (дескриптивно-деструктивный феноменологизм и филологизм Ницше, герменевтику Дильтея, антиисторицизм и антицентризм Шпенглера с его циклической моделью уникально-автономных культурных организмов, идеи о "закрытом обществе" Бергсона). Задав мощную, инородную философской классике антисциентистскую традицию, философия жизни явилась по сути, первым историческим выражением нового типа философствования, ставшего господствующим в европейской ментальности, начиная с 30-40-х 20 в. со свойственными ему отказом как от претензий на завершающее системоосмысление мира, так и от поддержания мифа о единстве этого мира и разума.

Заключение.

Драматична не только жизнь Ницше, но и судьба его наследия. Затравленный непониманием и одиночеством при жизни, он был извращен и оболган после смерти. Скандалы вокруг его рукописей и их фальсификация последовали почти сразу. Трижды в 1892-1899 гг. начинало выходить полное собрание сочинений Ницше и дважды обрывалось. "В неописуемой странности и рискованности моих мыслей лежит причина того, что лишь по истечении долгого срока - и наверняка не ранее 1901 года - мысли эти начнут доходить вообще до ушей". Удивительно, что этому одинокому "охотнику до загадок", испившему до дна чашу непризнанности и вынужденному, несмотря на крайнюю бедственность, печатать за свой счет немногочисленные тиражи собственных сочинений, так и не пришлось хоть однажды усомниться в каждой написанной им строчке. Пророчество оказалось необыкновенно точным: столетие открывалось оглушительным взрывом ницшемании, словно бы те на последнем дыхании выкрикнутые слова: "я не человек, я динамит" - были не эйфорическим разоблачением с-ума-сходящего, а самой действительностью. Злая насмешка судьбы: самому аристократичному из мыслителей, индивидуалисту, поддерживающему свою жизнь строжайшей диетой одиночества и презирающему даже театр, в котором "господствует сосед", довелось посмертно побить наиболее внушительные рекорды по части массового эффекта и стать едва ли не самым всеядным властителем дум начинающегося столетия. Нельзя без возмущения смотреть на то, как зловещие всходы "ницшеанства", а фактически осквернение его памяти, чертополохом разрастались в Германии и Европе. Словно предчувствовавший эту Вальпургиеву ночь, этот шабаш, Ницше писал о зловонном рое ядовитых мух, которые "льстят тебе, как Богу или дьяволу; они визжат перед тобою, как перед Богом или дьяволом. Ну что ж! Они - льстецы и визгуны, и ничего более". А ницшеанства как такового нет, этим термином обозначают по крайней мере три различных явления. Первое - новое воспроизведение отдельных положений Ницше в творчестве таких философов, как М. Хайдеггер, К. Ясперс, К. Левит, Ж. Делез, Ж. Деррида. Второе - современная международная школа ницшеведения со своим ежегодником "Ницше-штудиен", издательскими центрами, научными организациями и периодическими конференциями или симпозиумами. Третье - дальнейшая разработка тех проблем, которые вошли в современную культуру и философию через Ницше. А поскольку он касался буквально всего духовного содержания истории и культуры, то по этому критерию не только "философия жизни", у истоков которой стоял он, но практически все основные направления современной культурологической и философской мысли можно смело отнести к ницшеанским. Даже марксистское, если взять идеи Ницше об относительности и обусловленности морали и нравственности или его тезис о воспитании нового человека. Но существует еще одно, четвертое и наиболее зловещее значение ницшеанства (так называемое, ферстер-ницшеанство)- политическое, которое сконструировали, прежде всего, нацисты, руководствуясь идеологией, основанной на аморальности, политическом экстремизме, цинизме и нигилизме (Юлиус Лангбен, Альфред Шулер, Стефан Георге). В политическом смысле трактовалась философия Ницше и у нас, подвергаясь осуждению и критическому разгрому. Фашистская интерпретация идей Ницше до крайности искажала его мысли, превращала мыслителя в шовиниста и человеконенавистника, каким он не был. Нацизм в свое время ухватился за эти рассуждения Ницше в "Антихристе", истолковав их на свой лад и объявив войну "слабым, а именно тем, кого следовало бы поработить или уничтожить ради процветания высшей расы". В чем и виновен Ницше, так это в том, что раньше всех заглянул в кошмарную бездну грядущего и ужаснулся от открывшегося ему. Никто, как Ницше, не призывал с таким отчаянием к бегству в царство свободы интеллекта и никто с такой силой не почувствовал, что наступающий век несет с собою нечто новое и ужасное, что старая эпоха отмирает, а в ее предсмертных конвульсиях родятся тоталитарные режимы XX в.: национал-социализм в Германии и большевизм в России: "Грядет время, когда будут вести борьбу за господство над землей - ее будут вести во имя фундаментальных философских учений". Это предсказание Ницше остается в силе. И пока оно будет оставаться в силе, идеям Фридриха Ницше суждено быть не столько философским наследием, сколько ареной политических битв. И сфабрикованная работа "Воля к власти" будет играть здесь не самую последнюю роль, находясь вместе с Библией как некогда "Так говорил Заратустра" в походном ранце современного апологета глобализма. Литература:

Ницше Ф.

Философия и жизнь. Материалы ежегодной конференции 16-17 ноября 2001г. Петербург

П. С. Гуревич

Даниэль Галеви

Стефан Цвейг

В. А. Подорога

Хайдеггер Мартин

Фридрих Георг Юнгер "Ницше"

Ницше Фридрих "Воля к власти"

Делез Жиль "Ницше"

М. Фуко "Ницше, генеалогия и история"

Скирбекк Г., Гилье Н.

Ролан Барт "Удовольствие от текста"

Интернет ресурсы:

Данто Артур "Ницше как философ"

Хайдеггер Мартин "Европейский нигилизм"

Ясперс К. "Духовная ситуация времени"

Ясперс К. "Ницше. Введение в понимание его философствования"

Aus dem Nachlau der Achtzigerjahre. - S. 422. Ессе Homo. Перевод Ю.Антоновского. - С. 737 W.Kaufinann. Nietzsche: Philosopher, Psychologist, Antichrist. Princeton, 1968. - Pp. 3-21, Pp. 284-307.

Предположив, что истина есть женщина, – как? разве мы не вправе подозревать, что все философы, поскольку они были догматиками, плохо понимали женщин? что ужасающая серьезность, неуклюжая назойливость, с которой они до сих пор относились к истине, были непригодным и непристойным средством для того, чтобы расположить к себе именно женщину. Да она и не поддалась соблазну – и всякого рода догматика стои"т нынче с унылым и печальным видом. Если только она вообще еще стоит! Ибо есть насмешники, утверждающие, что она пала, что вся догматика повержена, даже более того, – что она находится при последнем издыхании. Говоря серьезно, есть довольно прочные основания для надежды, что всякое догматизирование в философии, какой бы торжественный вид оно ни принимало, как бы ни старалось казаться последним словом, было только благородным ребячеством и начинанием; и быть может, недалеко то время, когда снова поймут, чего, собственно, было уже достаточно для того, чтобы служить краеугольным камнем таких величественных и безусловных философских построек, какие возводились до сих пор догматиками, – какое-нибудь народное суеверие из незапамятных времен (как, например, суеверие души, еще и доныне не переставшее бесчинствовать под видом суеверных понятий «субъект» и Я ), быть может, какая-нибудь игра слов, какой-нибудь грамматический соблазн или смелое обобщение очень узких, очень личных, человеческих, слишком человеческих фактов. Будем надеяться, что философия догматиков была только обетованием на тысячелетия вперед, подобно тому как еще ранее того астрология, на которую было затрачено, быть может, больше труда, денег, остроумия, терпения, чем на какую-нибудь действительную науку, – ей и ее «сверхземным» притязаниям обязаны Азия и Египет высоким стилем в архитектуре. Кажется, что все великое в мире должно появляться сначала в форме чудовищной, ужасающей карикатуры, чтобы навеки запечатлеться в сердце человеческом: такой карикатурой была догматическая философия, например учение Веданты в Азии и платонизм в Европе. Не будем же неблагодарны по отношению к ней, хотя мы и должны вместе с тем признать, что самым худшим, самым томительным и самым опасным из всех заблуждений было до сих пор заблуждение догматиков, именно, выдумка Платона о чистом духе и о добре самом по себе. Но теперь, когда оно побеждено, когда Европа освободилась от этого кошмара и по крайней мере может наслаждаться более здоровым… сном, мы, чью задачу составляет само бдение, являемся наследниками всей той силы, которую взрастила борьба с этим заблуждением. Говорить так о духе и добре, как говорил Платон, – это значит, без сомнения, ставить истину вверх ногами и отрицать саму перспективность, т. е. основное условие всяческой жизни; можно даже спросить, подобно врачу: «откуда такая болезнь у этого прекраснейшего отпрыска древности, у Платона? уж не испортил ли его злой Сократ? уж не был ли Сократ губителем юношества? и не заслужил ли он своей цикуты?» – Но борьба с Платоном, или, говоря понятнее и для «народа», борьба с христианско-церковным гнетом тысячелетий – ибо христианство есть платонизм для «народа», – породила в Европе роскошное напряжение духа, какого еще не было на земле: из такого туго натянутого лука можно стрелять теперь по самым далеким целям. Конечно, европеец ощущает это напряжение как состояние тягостное; и уже дважды делались великие попытки ослабить тетиву, раз посредством иезуитизма, другой посредством демократического просвещения – последнее при помощи свободы прессы и чтения газет в самом деле может достигнуть того, что дух перестанет быть «в тягость» самому себе! (Немцы изобрели порох – с чем их поздравляю! но они снова расквитались за это – они изобрели прессу.) Мы же, не будучи ни иезуитами, ни демократами, ни даже в достаточной степени немцами, мы, добрые европейцы и свободные, очень свободные умы, – мы ощущаем еще и всю тягость духа и все напряжение его лука! а может быть, и стрелу, задачу, кто знает? цель…

Сильс-Мария, Верхний Энгадин, июнь 1885

Отдел первый: о предрассудках философов

Воля к истине, которая соблазнит нас еще не на один отважный шаг, та знаменитая истинность, о которой до сих пор все философы говорили с благоговением, – что за вопросы предъявляла уже нам эта воля к истине! Какие странные, коварные, достойные внимания вопросы! Долго уже тянется эта история – и все же кажется, что она только что началась. Что же удивительного, если мы наконец становимся недоверчивыми, теряем терпение, нетерпеливо отворачиваемся? Если мы, в свою очередь, учимся у этого сфинкса задавать вопросы? Кто собственно тот, кто предлагает нам здесь вопросы? Что собственно в нас хочет «истины»? – Действительно, долгий роздых дали мы себе перед вопросом о причине этого хотения, пока не остановились окончательно перед другим, еще более глубоким. Мы спросили о ценности этого хотения. Положим, мы хотим истины, – отчего же лучше не лжи? Сомнения? Даже неведения? Проблема ли ценности истины предстала нам, или мы подступили к этой проблеме? Кто из нас здесь Эдип? Кто сфинкс? Право, это какое-то свидание вопросов и вопросительных знаков. И поверит ли кто, что в конце концов нам станет казаться, будто проблема эта еще никогда не была поставлена, будто впервые мы и увидали ее, обратили на нее внимание, отважились на нее? Ибо в этом есть риск, и, может быть, большего риска и не существует.

«Как могло бы нечто возникнуть из своей противоположности? Например, истина из заблуждения? Или воля к истине из воли к обману? Или бескорыстный поступок из своекорыстия? Или чистое, солнцеподобное созерцание мудреца из ненасытного желания? Такого рода возникновение невозможно; кто мечтает о нем, тот глупец, даже хуже; вещи высшей ценности должны иметь другое, собственное происхождение, – в этом преходящем, полном обольщений и обманов ничтожном мире, в этом сплетении безумств и вожделений нельзя искать их источников! Напротив, в недрах бытия, в непреходящем, в скрытом божестве, в «вещи самой по себе» – там их причина, и нигде иначе!» – Такого рода суждение представляет собою типичный предрассудок, по которому постоянно узнаются метафизики всех времен; такого рода установление ценности стоит у них на заднем плане всякой логической процедуры; исходя из этой своей «веры», они стремятся достигнуть «знания», получить нечто такое, что напоследок торжественно окрещивается именем «истины». Основная вера метафизиков есть вера в противоположность ценностей. Даже самым осторожным из них не пришло на ум усомниться уже здесь, у порога, где это было нужнее всего, – хотя бы они и давали обеты следовать принципу «de omnibus dubitandum» . А усомниться следовало бы, и как раз в двух пунктах: во-первых, существуют ли вообще противоположности и, во-вторых, не представляют ли собою народные расценки ценностей и противоценности, к которым метафизики приложили свою печать, пожалуй, только расценки переднего плана, только ближайшие перспективы, к тому же, может быть, перспективы из угла, может быть, снизу вверх, как бы лягушачьи перспективы, если употребить выражение, обычное у живописцев. При всей ценности, какая может подобать истинному, правдивому, бескорыстному, все же возможно, что иллюзии, воле к обману, своекорыстию и вожделению должна быть приписана более высокая и более неоспоримая ценность для всей жизни. Возможно даже, что и сама ценность этих хороших и почитаемых вещей заключается как раз в том, что они состоят в фатальном родстве с этими дурными, мнимо противоположными вещами, связаны, сплочены, может быть, даже тождественны с ними по существу. Может быть! – Но кому охота тревожить себя такими опасными «может быть»! Для этого нужно выжидать появления новой породы философов, таких, которые имели бы какой-либо иной, обратный вкус и склонности, нежели прежние, – философов опасного «может быть» во всех смыслах. – И, говоря совершенно серьезно, я вижу появление таких новых философов.

основное понятие в философии Ницше, используемое им для обозначения принципа объяснения всего совершающегося в мире как таковом; его субстанциальной основы и фундаментальной движущей силы. Это то, с помощью чего все должно быть в конечном счете истолковано и к чему все должно быть сведено. В.кВ. - понятие, подвергавшееся в истории философии беспрецедентным искажениям и фальсификациям; оно и по сей день остается объектом самых различных интерпретаций в том числе и потому, что сам Ницше не особо заботился объяснить, что же все-таки он под ним понимает. История его формирования восходит к концу 1880-х, когда философ надеялся написать систематически целостный, завершающий все его искания труд. Его наиболее интенсивные творческие усилия на протяжении этих последних лет, когда он был еще психически здоров, были связаны именно с анализом В.кВ. - этой дерзкой и во многом претенциозной идеи, на которую Ницше, тем не менее, возлагал большие надежды - использовать ее в качестве главной несущей конструкции, понятия, с помощью которого можно было бы объединить, систематизировать и интегрировать все остальные идеи его философии. Более того, он намеревался с его помощью радикально изменить всю тогдашнюю философию и науку. Таким образом, именно в В.кВ. он увидел своего рода ключ к пониманию и своей собственной философии, и мира в целом. Вновь, как и в после-романтический период своего творчества, Ницше много занимается естествознанием и, в частности, теорией Дарвина. Считая жизнь конечной целью всех человеческих стремлений, он отождествляет ее с ростом, подъемом, увеличением мощи, борьбой и т.п., хотя и не приемлет дарвиновской идеи цели и отрицает прогресс, особенно применительно к человеческому обществу, считая, что последнее, наоборот, быстрым и решительным шагом идет в направлении вырождения. Прогресс вообще есть, по Ницше, "идея современная, то есть ложная", неприменимая ко всей природе: "все животное и растительное царство не развивается от низшего к высшему, но все в нем идет вперед одновременно, спутано, вперемежку и друг на друга". Понятие В.кВ. становится у Ницше своего рода принципом истолкования и новым началом всемирного космического процесса. Определенную роль в разработке учения о В.кВ. сыграло и традиционное увлечение Ницше античностью; можно даже сказать, что это учение стало своего рода переосмыслением и углублением его ранних, хорошо знакомых еще по "Рождению трагедии из духа музыки" взглядов и настроений: "Теперь едва осмеливаются говорить о воле к власти: иначе в Афинах". Это, по преимуществу социальное наблюдение, расширяется и переносится им затем на другие области действительности, приобретая поистине онтологический статус - становясь тем, что лежит в основе всего существующего и является наиболее фундаментальным в устройстве мира. Известно, что Ницше всю свою жизнь чрезвычайно критически относился ко всякой метафизике как учению о принципах бытия и познания, тем не менее, признав В.кВ. именно в таком, вышеотмеченном качестве, он не мог не прийти к разработке собственной версии метафизики, существенно отличающейся, однако, от всех когда-либо существовавших своим во многом "прикладным" характером. Иначе говоря, многие чисто метафизические соображения и мотивы не играли здесь самостоятельной роли, будучи в значительной мере подчинены скорее нравственным постулатам Ницше - его титаническому стремлению к утверждению грядущей новой жизни, жаждой сильных людей и т.п. Именно поэтому метафизические построения достаточно подвижно и органично переходят и переплетаются в его философии с моральным творчеством, как бы фундируя его идеал сильного, целостного человека, принимающего жизнь со всеми ее страданиями и бессмыслицей и использующего ее в качестве материала для творчества своей воли. Вплотную приблизившись к полю непосредственно метафизической традиции, Ницше не последовал, тем не менее, принятому здесь в качестве канона принципу системного изложения философских воззрений. Так, книга, в которой он по сути и изложил свое учение, названная им аналогичным образом - "В.кВ.", - представляет собой в принципе бессистемное, афористическое изложение. Сам Ницше считал печальным признаком для философа, когда тот замораживал свои мысли в систему: "Систематик - это такой философ, который не хочет больше признавать, что его дух живет, что он подобно дереву мощно стремится вширь и ненасытно захватывает все окружающее - философ, который решительно не знает покоя, пока не выкроит из своего духа нечто безжизненное, нечто деревянное, четырехугольную глупость, "систему". Стремясь дать изложение своей философии, Ницше в

то же время не считал ее мертвой догмой; для него она была, скорее, своего рода регулятивным принципом для обоснования последующих взглядов и идей. Возвращаясь к самой книге "В.кВ.", следует отметить, что в том виде, в каком она предстала перед читающим миром, она не была выполнена самим ее автором, а представляла из себя обработку подготовленных им планов и материалов, осуществленную уже после его смерти сотрудниками Архива Ницше в Веймаре под руководством его сестры Э.Ферстер-Ницше. Именно поэтому вопрос об аутентичности текста и по сей день остается открытым и составляет предмет специального рассмотрения. И тем не менее, здесь можно отметить ряд малоизвестных и небезынтересных деталей. Так, известный исследователь творчества Ницше - профессор Карл Шлехта в своем выдающемся издании работ философа под названием "Nietzsches Werke in Drei Bande" (Munich, 1958) использовал вместо одиозного названия "В.кВ." вполне нейтральное "Из неопубликованных работ 1880-х годов", выступив тем самым в знак протеста против вопиющих издательских вольностей, с которыми отнеслась к наследию философа его сестра и люди из Архива Ницше. Он полагал, в частности, что эти поздние заметки очень трудно упорядочить хронологически, так как они не имеют точной датировки в рукописях самого Ницше и таким образом, строго говоря, в них нет как таковой книги под названием "В.кВ.". И тем не менее в этом огромном количестве неопубликованных фрагментов очень многие посвящены разработке и прояснению именно данного понятия - "В.кВ.". Сколько бы не упрекали Элизабет Ферстер-Ницше (а упрекать действительно есть за что) за использование словосочетания "В.кВ." в качестве названия для этих посмертно опубликованных фрагментов, у нее все же были для этого некоторые основания. "В.кВ." и в самом деле было одним из рабочих названий той книги, которую Ницше планировал подготовить в конце жизни, и вряд ли расхождение между названием и содержанием подборки афоризмов здесь больше, чем в тех работах, которые он публиковал сам. Суть оригинальной концепции В.кВ. вытекает из критического требования философа о "переоценке всех ценностей". От осмысления "ложных" ценностей современного ему мира Ницше переходит к анализу его глубочайших бытийственных оснований, усматривая последние в примате ratio, доминировании истины над жизнью, что, на его взгляд, является главным симптомом упадка последней, ибо только она - жизнь - может и должна быть конечной целью всех человеческих стремлений: "единственной целью моей воли". Эту жизнь он понимает в виде потока, вечного и абсолютного становления, в котором нет ни конечной цели, ни логики, а есть лишь бессмысленная последовательность сложных комбинаций и игра случайных сил. Становление недоступно, по Ницше, какому-либо разумному толкованию и в принципе непознаваемо. Единственное, что философ считает возможным о нем сказать - это то, что оно есть результат соперничества между энергиями, между состязающимися центрами сил или центрами власти - волями, каждая из которых стремится сделаться сильнее и "которые постоянно либо увеличивают свою власть, либо теряют ее". Во всех проявлениях жизни Ницше находит, таким образом, В.кВ. Это, пишет он, "не бытие, не становление, а пафос - элементарный факт, из которого уже и порождается и становление и действие". И дальше: "Вся энергия, вся действительная сила - в воле к власти, кроме нее нет никакой другой ни физической, ни динамической, ни психологической силы". В.кВ., согласно Ницше, свойственна любому становлению, является основой мировой эволюции и фактом... не допускающим никаких объяснений. В.кВ., по Ницше, не едина, а распадается на некоторые центры сил, мощь которых либо растет, либо уменьшается в зависимости от присущей им энергии и степени противоборства противостоящих центров. Принцип, управляющий всем этим процессом, есть, по Ницше, не дарвиновская "борьба за существование" и не стремление к самосохранению и устойчивости; "великая и малая борьба идет всегда за преобладание, за рост и расширение, за мощь воли к власти, которая и есть воля к жизни". Становление есть, таким образом, непрерывное усилие к возрастанию жизни, росту, как условию ее сохранения. Это усилие становления, "жажда жизни" и есть В.кВ. как "самая внутренняя сущность бытия". Ницше пытается проследить ее на всех ступенях развития жизни, полагая, что любой живой организм представляет собой собрание действующих в унисон силовых центров. Даже процесс питания он рассматривает в контексте "применения первоначальной воли сделаться сильнее". Заметно, как в этом самом общем определении жизни угадываются многие из выводов социально-нравственного учения Ницше. Так, эксплуатация, по его мысли, не есть атрибут "развращенного, несовершенного или же примитивного общества: это - часть существа всего живого, его органическая функция, следствие истинной В.кВ., которая есть прежде всего воля к жизни. Еще одно, очень характерное в этом плане высказывание: "Жить значит постоянно отталкивать от себя нечто, что собирается умереть; жить значит быть жестоким и неумолимым ко всему, что слабо и старо в нас", и т.п. Человек, как и человечество в целом, превращаются в этой системе координат в своего рода сложную

группировку центров природных сил, постоянно соперничающих между собой за рост "чувств власти". Ницше против того, чтобы описывать человечество в терминах метафизических объяснений, внушающих человеку мысль о его исключительном по сравнению с природой положении в мире. "Он должен быть глух к таким голосам и стоять с бесстрашными глазами Эдипа и заклеенными ушами Улисса". Будучи частью универсальной жизненной силы и выражением единого жизненного принципа, человек, как и любой сложный механизм, отличается многообразным и неоднозначным его проявлением, где каждая из множества "В.кВ." имеет свой способ выражения. Первичными и наиболее естественными здесь являются аффекты, и только за ними идут уже интеллект и мышление, являющиеся не более чем "только выражением скрытых за ними аффектов, единство которых и есть воля к власти". Последняя становится у Ницше также и основополагающим принципом познания, которое, будучи лишь "перспективным учением об аффектах" - перспективизмом, рассматривается им тоже как только орудие В.кВ., ибо все высшие проявления человеческого сознания служат не более чем повышению жизни. Познание, по Ницше, тем сильнее, чем сильнее управляющая им воля: "Какой-нибудь тип усваивает столько реальности, чтобы овладеть, воспользоваться ею". Ницше развивает дальше свою идею об исключительно служебной роли познания и о том, как возникают и само сознание, и разум, и логика, и все важнейшие мыслительные категории (типа каузальности и т.п.), являющиеся в конечном счете только результатом приспособления организма к среде, схематизации и упрощения мира. Большое место он уделяет здесь и проблеме истины, резко выступая против рациональной ее трактовки - как главной цели всех знаний. Это место принадлежит, по Ницше, самой жизни со всеми ее страстями и влечениями. "В жизни, - пишет он, - есть лишь желания и их удовлетворения, а что между ними - истина или заблуждение - не имеет существенного значения". Значительно опережая по времени одного из своих будущих последователей - Рорти, философ отрицает объективный характер истины, - то, что она выражает некое отношение самих вещей, "нечто такое, что уже существовало, что нужно поэтому только найти, открыть - она есть нечто, что нужно создать и что дает имя процессу, стремлению к победе". Истинам, как вполне логичным, несущим на себе печать общезначимости, "затасканным, захватанным химерам", сконструированным бездушным рассудком, Ницше противопоставляет заблуждения. Последние, считает он, пронизаны человеческими заботами и желаниями, способствуют сохранению и возрастанию жизни. Диалектика истины и заблуждения здесь достаточно сложна и противоречива: философ то сталкивает их друг с другом, отдавая приоритет заблуждению; то не видит между ними вообще какого-либо принципиального различия. Так, истина превращается у него в то же заблуждение, только неопровержимое ("что удается, то и истинно"). В силу того, что реальность Ницше трактует в качестве неупорядоченного потока становления, оказывается невозможным говорить о какой-либо соизмеримости категорий мышления и действительности. "Вещь в себе", "субъект", "субстанция", "единство Я", "каузальность" и т.п. - все это, по Ницше, не более чем эвристические, антропоморфизирующие мир упрощения и предрассудки разума, от которых надо отказаться, противопоставляя им энергетику В.кВ. Мир, как вечное становление, находится в процессе постоянного изменения количеств сил, у которых нет ни цели, ни единства, ни истинного, ни ложного. Ницше провозглашает тезис о существовании только кажущегося мира, мира постоянных движений и перемещений количеств силы; только этот мир, по его мысли, и является единственно реальным. Принципиальной установкой его гносеологии становится перспективизм, согласно которому каждое живое существо наделяется особой точкой видения этого мира вечно меняющейся перспективы. "Мы не можем ничего сказать о вещи самой по себе, так как в этом случае мы лишаемся точки зрения познающего"...который как бы останавливает на мгновенье этот вечно становящийся мир с тем, чтобы логизировать и схематизировать его. При этом никто не в состоянии обосновать истинность своей перспективы. Процесс познания превращается, таким образом, в оценку, интерпретацию и созидание мира, когда все от начала и до конца обусловлено деятельностью самого субъекта. "Есть только одно - перспективное "познание", и чем больше позволяем мы аффектам говорить о вещи, тем больше глаз, различных глаз имеем мы для созерцания вещи, тем полнее будет наше "понятие" о вещи, наша "объективность". Наряду с такого рода гносеологическим прагматизмом Ницше, как и все представители философии жизни, является иррационалистом, отдающим приоритет инстинктивно-бессознательному, непосредствено-интуитивному в познании. Это вытекает из противопоставления им разума жизни, разума как неспособного понять последнюю, умертвляющего или в лучшем случае деформирующего ее - "каким холодом и отчужденностью веет на нас до сих пор от тех миров, которые открыла наука". Разум случаен, "даже в самом мудром человеке он составляет исключение: хаос, необходимость, вихрь - вот правило". Не лгут, по Ницше, только чувства, "мы сами вносим ложь в их свидетельства,

приписывая явлениям единство, вещественность, субстанцию, положительность и т.д.". Только в инстинкте непосредственно находит свое проявление принцип всего существующего - В.кВ.; только инстинкт является ее аутентичным выражением. Ницше ставит физическую, инстинктивную сторону в человеке выше, чем духовную, которая, по его мнению, является лишь надстройкой над истинным фундаментом - жизнью тела. Поэтому истинное воспитание, здоровье должны начинаться именно с физической стороны: "надлежащее место есть тело, жест, диета, физиология... Греки знали, они делали, что было нужно, заботились об улучшении физической природы". Сознание, духовное, будучи симптомом несовершенства организма, выступает, по Ницше, вперед только тогда, когда утерян верный инструмент - инстинкт. Этот тезис о доминирующем значении бессознательно-витальной сферы в человеке, а также представление о нем, как о "неопределившемся" животном вошли в несколько преобразованном виде в качестве важнейшего элемента в концепции философской антропологии, особенно биологической ее ветви. Такова суть ницшевского учения о В.кВ. Надо сказать, что это понятие оказывается в философии Ницше непосредственным образом связано с другими основополагающими ее концептами - "вечным возвращением" и "сверхчеловеком". В конечном счете и то, и другое являют собой образы этого главного его постулата; причем если первое становится у него своего рода способом бытия В.кВ. (см. Вечное возвращение), то второе - "сверхчеловек", демонстрирующее стремление к созданию высшего типа человека, являет собой, по Ницше, "наивысочайшее" самоосуществление этой воли. Понятие "В.кВ.", как и другие понятия философии Ницше, неоднократно подвергалось всевозможным фальсификациям: вырванные из контекста, те или иные афоризмы и извлечения в их "свободной" подборке или же искусной компоновке интерпретировались часто совсем не в том смысле, который им придавал сам автор, отождествляясь с "культом силы", разнузданностью инстинктов, внешним господством, стремлением к захватам и т.п. Однако ницшевская В.кВ. не может быть адекватно понята в таком контексте грубого насилия, так как последнее, согласно Ницше, всегда растрачивается в том, на что оно было направлено, если только оно не возвращается к себе самому с последующим "сохранением" и "возрастанием". "Прежде, чем господствовать над другими, - писал Ницше, - научись властвовать над собой", само-властвовать. Могущество власти заключается не в ее произволе, а в желании мочь, желании силы. В этом стремлении исполнить элементарный долг жизни Ницше и увидел синоним В.кВ., отсюда постоянное использование им в качестве тождественного ей понятия "воли к жизни". Причем сама жизнь, по Ницше, это и есть "инстинкт роста, устойчивости, накопления сил, власти: где недостает воли к власти, там упадок." Адептом такого рода истолкования В.кВ. является Хайдеггер, который в своей работе "Европейский нигилизм" говорит о недопустимости отождествлять последнюю с "романтическим" желанием и стремлением просто к захвату власти: ее смысл он видит в "самоуполномочении власти на превосхождение себя самой", т.е. всегда возрастании власти, не довольствующейся достигнутой ступенью, т.е. самою же собой. Подобная остановка расценивается им как немощь и упадок. Анализируя смысл данного понятия, Хайдеггер описывает его в контексте собственной концепции Бытия, считая, что Ницше использует понятие "В.кВ." для обозначения основной черты сущего и существа власти и дает тем самым ответ на вопрос о том, что есть сущее в истории своего бытия. Все сущее, насколько оно есть и есть так, как оно есть - это В.кВ. Но для Хайдеггера последняя означает еще и новый принцип полагания ценностей, - то, откуда, собственно говоря, и исходит и куда возвращается это полагание. "Если все сущее есть воля к власти, - пишет Хайдеггер, - то "имеет" ценность и "есть" как ценность только то, что исполняется властью в ее существе." Она, власть, не терпит никакой другой цели за пределами сущего, а так как последнее в качестве В.кВ. как никогда не иссякающего превозмогания должно быть постоянным "становлением", вновь и вновь возвращаться только к ней и приводить к тому же самому, то и сущее в целом должно быть только вечным возвращением. В интепретации В.кВ. Делезом акцент сделан на абсолютном характере ее утверждения и невозможности ее истолкования сквозь призму уже устоявшихся ценностей - т.е. через отрицание (насилие, захват и т.п.). Поэтому Делез призывает отличать В.кВ. от так называемых "вожделения господства" и "воли властвовать", которые пишутся по-немецки не так, как у Ницше, т.е. "Will zur Macht", а так - "Will der Macht", хотя могут переводиться таким же образом - "В.кВ.", означая, однако, при этом не утверждение, не творчество новых ценностей, а стремление добиваться уже установленного и созданного. Что же касается Ницше, то у него, согласно Делезу, природа В.кВ. состоит именно в том, чтобы творить и отдавать, утверждая; а не забирать, отрицая. Кстати, учитывая неоднозначность самого немецкого слова Macht, русские дореволюционные философы, как бы предвосхищая Делеза, переводили это ницшевское понятие как "воля к мощи", но не как "В.к.В", акцентируя здесь момент творчески-активного, положительного. Кроме Хайдеггера и Делеза, ницшевская В.кВ. оказала определенное влияние также и на творчество Фуко с его "метафизикой власти"; хорошо знаком с этим понятием был еще один французский философ, занимавшийся проблемой создания безвластных структур в языковом пространстве текста, - Р.Барт, интепретировавший В.кВ. как аффект, удовольствие и указание на перспективу гедонизма как пессимизма у Ницше. Однако, используя некоторые идеи Ницше, Барт в то же время достаточно редко вспоминал или тем более цитировал своего "философствующего молотом" немецкого предшественника. Среди англоязычных, в частности американских авторов, которые, как известно, мало занимаются историей философии в традиционном европейском смысле этого слова, можно отметить профессора Колумбийского университета Артура Данто, книга которого "Ницше как философ" была переведена и издана в 2000 на русском языке. Этот мыслитель ставит учение о В.кВ. в тесную связь с нигилизмом Ницше, полагая, что в зрелый период его творчества учение о В.кВ. находится в таком же отношении к учению о нигилизме, в каком находилось аполлоновское начало к дионисийскому в ранний период творчества Ницше. Так же, как и в его концепции искусства, обе эти силы, или понятия, считает Данто, дополняют друг друга. Нигилизм необходим, чтобы расчистить почву для подлинного творчества, представив мир во всей его наготе, лишенным значения или формы. В свою очередь, В.кВ. "навяжет неоформленной субстанции форму и придаст значение, без чего мы не могли бы жить. Как мы будем жить и о чем мы будем думать - об этом только мы сами можем сказать". Иначе говоря, мир всегда есть только то, что мы сами сделали и должны воспроизводить, что у него нет никакой другой структуры, а также значения, помимо тех, которые мы ему приписываем. В.кВ. означает, таким образом, волю к творчеству, к созиданию новых ценностей, определение "куда?" и "зачем?" человека, простирая творческую руку в будущее. В отечественной историко-философской традиции, где восприятие идей Ницше было, как известно, далеко не однозначным, можно назвать Н.Михайловского, достаточно высоко оценившего ницшевский тезис о безусловной ценности волевой деятельности личности, а также В.Соловьева, критиковавшего Ницше за отрыв его В.кВ. от христианско-религиозного контекста и др. В советское время это понятие подверглось многочисленным искажениям и фальсификациям, как впрочем и вся философия Ницше. В имевших тогда место крайне упрощенных интерпретациях оно сравнивалось, по степени его абсурдности, то с божественной волей, сотворившей этот мир и управляющей им, то с понятием, с помощью которого философ пытался якобы устранить закономерно развивающийся материальный мир и низвести его к акту субъективного творчества и т.п. В работах современных отечественных авторов, посвященных интерпретации ницшевского понятия В.кВ., чаще всего дается взвешенный, опирающийся на аутентичное прочтение оригинальных текстов мыслителя анализ.

Отличное определение

Неполное определение ↓

А то, что высшее достижение власти - это навязать другим свой образ жизни, свой образ мысли.

Когда была Армия, там на уровне государственной религии были Правила Приличия. Это был их образ жизни, им так было привычнее.

Хотя это было очень мудро. Общество, в котором все живут по Правилам Приличия, это очень сильное и благополучное Общество. Такое Общество может существовать вечно. И люди в нем будут счастливы.

Когда интеллигенция устроила Армии свои революции, интеллигенция стала навязывать Обществу свой образ жизни.

Обратите внимание на то, что в литературе, создаваемой интеллигенцией, нет положительных героев. Там все главные герои - это персонажи отрицательные.

Потому что интеллигенция - это организованная преступность, порождение вора и проститутки. И выжить в нормальном Обществе со своими бандитскими замашками интеллигенция просто не сможет. И чтобы подмять Общество под себя, интеллигенция стала создавать свою реальность, навязывая Обществу идеологию людей со сломанной психикой, откровенную шизофрению и образ жизни уголовно наказуемый.

С победой интеллигенции над Государством, в жизнь Общества ворвались Преступник и Воинствующая Проститутка.

Если запретить интеллигенции пропаганду насилия, алкоголизма, наркомании, проституции, интеллигенция тут же потеряет весь свой шоу-бизнес и не напишет ни одной книги.

Интеллигенция - это криминал, это - нравственная грязь, которая запачкает всех одним фактом своего существования. Бороться с интеллигенцией силой - невозможно: полиции не хватит.

Но можно сделать и по-другому, используя знания по Обществоведению и труды тех писателей, которые ненавидели интеллигенцию. Того же самого Ницше.

Интеллигенция не сможет выжить там, где ведут себя прилично. Поэтому надо снова возвращаться к Правилам Приличия.

В двух словах: никогда не делай того, о чем нельзя будет рассказать за обедом.

Если мы будем говорить на языке современных нам гопников, то мы и жить будем, как гопники. Мы сами себя столкнём на их уровень жизни.

От того, что и как мы говорим, зависит очень многое, если не всё.

Повторяя слова из лексикона уголовников, мы даем право на существование уголовников в нашей жизни, мы поощряем их. И тогда с уголовниками не справится ни одна полиция, потому что "добро" на существование уголовников в Обществе мы дали сами, разговаривая на языке уголовников.

И уголовники тоже это поймут очень быстро и обнаглеют до предела.

А если мы постараемся следить за тем, что мы говорим и какими словами, то изменится и наша жизнь и наше окружение.

От нас начнут уходить те, кто нам приносит несчастья. Да потому что несчастья нам приносят как раз те, кто из уголовного мира, с бандитскими замашками. Мы этого не замечали, потому что говорили на их языке и допускали элементы поведения, как у уголовников. Мы сами создали для них среду комфортного обитания.

Отстаивать надо свой образ жизни, не допуская ничьей власти над собой. Не допуская, чтобы нам навязали образ жизни уголовного мира, социального (уголовно-криминального) дна, упорных нищих.

Воля к жизни есть воля к власти. А воля к власти - это навязать другому свой образ мысли, свой образ жизни, свой язык. Не зря же говорили про сословия. Со- слов. Кто как говорит, тот так и живет. Человек употребляет те слова, которые говорят в его окружении, в его семье, те, с кем он дружит и делает свой бизнес.

И если в речи человека мелькают выражения, присущие уголовному миру, будьте уверены, что против вас этот человек совершит преступление. Неважно какое, но - совершит.

Почему нельзя обманывать, нельзя врать, нельзя делать неправильно?

Да потому что так устроен человеческий мозг. Мы действуем на автомате, не успевая даже подумать о том, что мы делаем. Решения принимает мозг и очень быстро. Это происходит на уровне нейронных связей головного мозга. Есть такие "паттерны" - логические схемы поведения. Мозг запоминает, что мы делали в первый раз и попав в аналогичную ситуацию мозг отдаст приказ поступить так, как мы уже поступали. Это называется: положительный опыт решения проблем.

Один раз сделал то, что не надо было бы делать, второй раз, а на шестой раз - это уже будет автоматически и не подумав: сформировались паттерны, логические схемы поведения.

Несколько раз "пронесет", а потом - попадёшься. Например, несколько раз нарушил правила дорожного движения и пронесло, а потом в критической ситуации, когда думать будет некогда, мозг на автоматическом уровне примет неправильное решение. В результате - авария, которой могло не быть, если бы вы раньше не нарушали правила дорожного движения. Несколько раз сыграл шутки со своей безопасностью на дороге, и - запустил новый паттерн: логическую схему поведения, которая тебя в результате и привела к аварии.

Второй, неприятный момент с привычкой типа пошутил-обманул, это то, что вы будете терять друзей. Люди не любят, когда их обманывают. Даже если они не станут поднимать скандал, они всё равно от вас отделаются. А все связи у нас на бизнесе и деньгах. То, что вы сочли невинной шуткой или для вас казалось мелочью, для кого-то окажется недопустимым и вас выкинут из бизнеса или оставят без денег и связей.

Самым неприятным для вас окажется то, что воспитанные люди избегают скандалов и когда вы окажетесь перед фактом, что двери перед вами оказались закрыты, доказывать: "Я не хотел!", будет поздно. Вас уже вычеркнули из записной книжки. И, естественно, что расскажут и остальным, за что вас выгнали.

То есть, мы опять вернулись к разным образам жизни предыдущих поколений. Время воров уходит безвозвратно. А деньги всегда были у тех, кто ведет себя прилично. Просто, они умеют работать и зарабатывать деньги в любой ситуации.

Нищий и человек с деньгами - это не деньги, это - психология. Это - образ жизни.

Даже если нищий украдет деньги, он их потеряет в любом случае и снова станет нищим.

Если нормального человека даже ограбят подчистую, через какое-то время он снова будет при деньгах. Он их заработает.

А это тоже всё завязано на Правилах Приличия.

Почему интеллигенция, которая все революции устраивала только ради грабежей, в итоге всегда оставалась нищей? Да потому что деньги были не заработаны, а награблены в революцию. Все деньги у интеллигенции нажиты на уничтожении Государства, разграбления общего (государственного) имущества и делании того, что идет во вред Обществу. То есть, все деньги у интеллигенции нажиты антиобщественным поведением. А это - уже уголовно-наказуемо.

А деньги - это тоже работа. Чем больше денег, тем больше проблем. Деньги надо уметь удержать, с деньгами надо уметь обращаться. Но этот опыт наживается в поколениях. Этот опыт передается от родителей к детям в процессе воспитания и взросления ребёнка. Если ребёнка этому не научат в детстве родители, то когда ребёнок вырастет, он этому самостоятельно научиться не сможет. Всему учатся в детстве, а во взрослой жизни надо жить самостоятельно, а не учиться на собственных ошибках. Ошибки могут быть такие, что потом вся жизнь может уйти на их исправление.

По трезвому размышлению, получается: хочешь, чтобы твои дети были счастливы? Начинай с себя.

Вот на этот раз я призываю всех вернуться к Правилам Приличия как к образу жизни предыдущих поколений.

А социальному (уголовно-криминальному) дну с его элитой: интеллигенцией, можно дать бой, навязывая им свой образ жизни, отвергая их язык, их уголовно-наказуемую культуру 101-го километра и романтику тюрем. Денег у них нет и всё равно не будет. Так что, ценности они для нашей жизни не имеют.

Как бы там интеллигенция ни радовалась захвату власти, как своими завоеваниями революции, интеллигенция не победила в одном: она не может открыто заявить о своем уголовно наказуемом образе жизни, как норме поведения. Они ворвались в наш Мир с наганами в руках, комиссары в пыльных шлемах и... вынуждены доказывать, что они приличные люди. То есть, не их образ жизни предыдущих поколений. И этим надо пользоваться.

Надо отходить от навязываемого нам языка уголовников и идеологии уголовного мира и возвращаться к вечным ценностям: Семья превыше всего, честность, доброта, порядочность в отношениях, соблюдение законности и всех норм Правил Приличия.

Нужно безжалостно вычеркивать из своей записной книжки всех, кто не способен выполнять самые элементарные вещи: соблюдать Правила Приличия, уважать чужие права и предусматривать последствия своих действий.

Эта статья также доступна на следующих языках: Тайский

Next

Огромное Вам СПАСИБО за очень полезную информацию в статье. Очень понятно все изложено. Чувствуется, что проделана большая работа по анализу работы магазина eBay
- rootshell
  
  Спасибо вам и другим постоянным читателям моего блога. Без вас у меня не было бы достаточной мотивации, чтобы посвящать много времени ведению этого сайта. У меня мозги так устроены: люблю копнуть вглубь, систематизировать разрозненные данные, пробовать то, что раньше до меня никто не делал, либо не смотрел под таким углом зрения. Жаль, что только нашим соотечественникам из-за кризиса в России отнюдь не до шоппинга на eBay. Покупают на Алиэкспрессе из Китая, так как там в разы дешевле товары (часто в ущерб качеству). Но онлайн-аукционы eBay, Amazon, ETSY легко дадут китайцам фору по ассортименту брендовых вещей, винтажных вещей, ручной работы и разных этнических товаров.
  - Next
    
    В ваших статьях ценно именно ваше личное отношение и анализ темы. Вы этот блог не бросайте, я сюда часто заглядываю. Нас таких много должно быть. Мне на эл. почту пришло недавно предложение о том, что научат торговать на Амазоне и eBay. И я вспомнила про ваши подробные статьи об этих торг. площ. Перечитала все заново и сделала вывод, что курсы- это лохотрон. Сама на eBay еще ничего не покупала. Я не из России , а из Казахстана (г. Алматы). Но нам тоже лишних трат пока не надо. Желаю вам удачи и берегите себя в азиатских краях.
rootshell

Еще приятно, что попытки eBay по руссификации интерфейса для пользователей из России и стран СНГ, начали приносить плоды. Ведь подавляющая часть граждан стран бывшего СССР не сильна познаниями иностранных языков. Английский язык знают не более 5% населения. Среди молодежи — побольше. Поэтому хотя бы интерфейс на русском языке — это большая помощь для онлайн-шоппинга на этой торговой площадке. Ебей не пошел по пути китайского собрата Алиэкспресс, где совершается машинный (очень корявый и непонятный, местами вызывающий смех) перевод описания товаров. Надеюсь, что на более продвинутом этапе развития искусственного интеллекта станет реальностью качественный машинный перевод с любого языка на любой за считанные доли секунды. Пока имеем вот что (профиль одного из продавцов на ебей с русским интерфейсом, но англоязычным описанием):
https://uploads.disquscdn.com/images/7a52c9a89108b922159a4fad35de0ab0bee0c8804b9731f56d8a1dc659655d60.png

Подсветка велосипеда светодиодной лентой своими руками Светодиодная лента на спицы велосипеда своими руками

Подсветка колёс велосипеда с помощью светодиодной ленты – отличный способ выделить своего двухколесного друга на фоне темноты и удивить прохожих оригинальным видом. В отличие от разрекламированных...

Портальный кран Ganz (Ганц)

Портальный кран «Ганц» - это отличные технические характеристики, надёжность конструкции и простота эксплуатации. Разработана эта машина венгерской компанией Ganz Danubius. Предприятие основано...

Комбайны Полесье: обзор моделей и цены

На протяжении 20 лет белорусский завод "Гомсельмаш" успешно производит сельхозтехнику, в том числе и зерноуборочные комбайны, которые на отечественном и зарубежном рынке славятся высокой...

Продольный разрез "титаника"

Чертежи Титаника, парохода британской кораблестроительной компании «Уайт Стар Лайн». Строительство крупного корабля, по времени заняло больше двух лет. На верфи работало около 3000 человек. В мае...

Основные приемы работы со станком

Все фото из статьи Дерево – это не только материал для изготовления брусьев, досок и прочих строительных элементов, это еще и простор для творчества, поскольку обрабатывается этот материал...

Как создать интерьерные картины самостоятельно?

Предметы декора в стиле хенд-мейд с каждым годом становятся все более популярными, так как каждый хочет иметь в своем доме эксклюзивное украшение, а не растиражированный безликий сувенир из...

Как соединить медь с алюминием — чем лучше и надежнее

При монтаже электропроводки иногда встаёт вопрос о соединении медного и алюминиевого провода. Этот вопрос особенно актуален при электротехнических работах в старом жилом фонде, где основная часть...

Самодельная мини мельница для муки

Все владельцы ферм знают, насколько полезна персональная мельница для зерна, своими руками которую изготовить несложно. С помощью данной конструкции можно возобновить запасы питания для кроликов...

Как правильно выбрать самый лучший самогонный аппарат для домашнего использования

Чтобы приготовить качественный алкогольный напиток самостоятельно, необходимо тщательно подобрать сырье и уделить много времени технологическому процессу. Самогонные аппараты упрощают эту задачу -...

Бесплатные фоторамки онлайн - красивые эффекты фото

Прикалывайтесь, улыбайтесь и творите вместе с нашими фотоэффектами!Сервис сайт содержит уникальную коллекцию , красивых фотоэффектов, и современных (вроде эффектов Инстаграм). Вам понравится...